Михаил Делягин: Новый виток одичания — отмена права

Законы принимаются под пожелания и устные обещания олигархов

Принятие Госдумой в первом чтении законопроекта о дополнительном налогообложении сверхприбылей крупных компаний по итогам 2022 года производит шоковое впечатление даже на фоне предельно откровенных действий власти по итогам пригожинского «мятежа» 24 июня.

Эти действия вызвали ощущение полной отмены права как такового, так как уголовное дело в отношении участников «марша Справедливости» было прекращено в связи с незавершенностью предполагаемого преступления. Эта формулировка полностью противоречит действующему законодательству (требующему наказания даже за подготовку к столь серьезным преступлениям и тем более за уничтожение самолетов и вертолетов вместе с экипажами); почему не был применен значительно более естественный механизм амнистии, остается загадкой.

Возможно, причиной стало сохранение возможности возобновления уголовного дела по прошествии времени, после изменения баланса политических сил; возможно, никому не хотелось даже начинать сколь угодно куцее расследование уголовного дела перед его закрытием по амнистии (в силу чрезмерной кошмарности неизбежно вскрывшихся бы при этом фактов); возможно, амнистирование участников «марша Справедливости», юридически зафиксировав преступный характер их действий, могло сорвать встречу президента России с Советом командиров ЧВК «Вагнер», о которой лишь две недели спустя скупо сообщил Песков.

Тем не менее избранная государством юридическая конструкция заметания трагедии 24 июня «под ковер» внешне выглядела как полная отмена права как такового.

Но в этом случае у власти была по-человечески понятная уважительная причина: естественный испуг, парализующий у ряда особей не только сугубо физиологические, но и интеллектуальные (и в том числе правовые) функции.

Экстраординарность «мятежа» Пригожина как бы оправдывала в глазах общества экстраординарную же безграмотность действий государства по его завершении.

Вероятно, именно для того, чтобы избавить общество от возможности любого недопонимания и с кристальной ясностью зафиксировать отмену института права как такового, правящая бюрократия и обеспечила принятие Госдумой (пока в первом чтении, но нет сомнения, что его ударными темпами примут полностью) закона о «сверхприбылях».

Его суть формально вполне разумна: поскольку в прошлом году из-за несовершенств налоговой системы (на которых с пеной у рта настаивал и продолжает настаивать до сих пор Минфин) сырьевые экспортеры из-за флуктуаций мировых рынков получили колоссальные сверхприбыли, которые они и не подумали инвестировать в Россию, часть этих сверхприбылей должна быть изъята в доход государства.

Представители правительства даже поминали в связи с этим английский «налог на принесенное ветром» (то есть незаработанное богатство), введенный для исправления последствий тэтчеровской приватизации.

Однако в данном случае речь не идет об исправлении — ни последствий приватизации, ни заведомо неадекватной структуре налогов, ориентированных в либеральной колониальной логике 90-х на стимулирование финансовых спекуляций, бегства капиталов и вывоза сырья при подавлении производства добавленной стоимости и технологий.

Правящая Россией офшорная аристократия и ее бюрократическая обслуга по вполне естественным причинам принципиально отказываются даже думать о назревшей нормализации налоговой и таможенной систем. Ведь эта нормализация может сделать инвестиции в российское производство более выгодными, чем финансовые спекуляции, вывоз сырья и капитала!

Вместо исправления недостатков по-прежнему правящая либеральная тусовка предпочитает латать тришкин кафтан бюджета разовыми подачками со стороны олигархов, специально вводя принципиально новую категорию разовых налоговых платежей, регулируемых разовыми же налогами.

Этим по сути отменяется важнейший правовой принцип предсказуемости — причем не только налогов, но и всего правового регулирования.

Более того: специальной поправкой правительство отменяет в отношении одноразовых налогов фундаментальное требование Налогового кодекса, согласно которому налог должен быть понятен налогоплательщику!

Содержательное значение этой поправки невозможно переоценить: это в прямом смысле слова отмена права как такового, — хотя практическая причина ее появления может быть до боли прозрачной.

Ведь на прямые вопросы депутатов Госдумы, сводившиеся к тому, зачем министры протаскивают в виде законов столь нелепые и безграмотные решения, последние не раз честно и открыто отвечали, что таковы требования олигархов (разумеется, официально говорилось о «предпринимателях»), которых они, напыщенные бюрократы самого высшего звена, просто не смеют ослушаться.

Поэтому, возможно, в данном случае олигархи просто решили отстегнуть «с барского стола» определенную сумму для правильного пиара, — а неспособность одичалых бюрократов (многие из которых уже успели подвергнуться процедуре ЕГЭ) точно оформить ее в виде формально объективной схемы вынудило убрать из Налогового кодекса требование понятности одноразовых налогов как таковых.

Эта же гипотеза объясняет и многие другие странности, — начиная с того, зачем государству вообще 300 млрд.руб. одноразового налога, составляющие, с одной стороны, менее 5% ожидаемого в этом году бюджетного дефицита, а с другой — менее 2% резервов, валяющихся в бюджете без движения.

Объясняет она и совершенно непонятный с чисто финансовой точки зрения вывод из-под действия «налога на сверхприбыль» наиболее политически влиятельных отраслей — нефтяной, газовой и угольной. Официальный лепет представителя Минфина в Госдуме о том, что крупные компании этих отраслей (например, пресловутый «Газпром») «уже обложены дополнительными налогами», не будучи, как обычно, подтвержденным какими бы то ни было содержательными данными, не вызывает даже обычного при ознакомлении с официальными ответами веселого недоумения.

Восприятие же этого налога как простой подачки олигархов пытающемуся изобразить из себя что-то серьезное Минфину делает ситуацию привычно понятной.

Наконец, дополнительным доказательством не только полной фиктивности обоснований официальных законопроектов, но и того, что Минфин относится к необходимости какого бы то ни было обоснования своих действий как к пустой, ничего на самом деле не значащей формальности, служит так называемое «финансово-экономическое обоснование» законопроекта.

Оно не содержит вообще никаких расчетов (необходимых в финансово-экономическом обосновании просто в силу самой природы этого документа) и сводится к двум строчкам, тупо констатирующим, что бюджет получит от этого законопроекта 300 млрд.руб.

При этом, насколько можно судить, ни единая живая душа ни в правительстве, ни в «Единой России» не сопоставила это чудесное утверждение с текстом законопроекта, в котором прямо указано, что в случае досрочного, то есть еще в 2023 году, внесения налогового платежа его реальная ставка составит 5%, а в случае внесения его в 2024 году — уже 10%.

Таким образом, исходя из текста закона, рассчитать величину дополнительных доходов бюджета нельзя в принципе, так как нельзя спрогнозировать, кто из плательщиков когда будет платить. Точная оценка возможна только на основе закулисных соглашений с по-прежнему, как в незабвенные годы семибанкирщины, правящим Россией олигархатом, — а скорее всего, только на основе прямого волеизъявления этого олигархата.

Вместе с тем сам факт такого волеизъявления, как и безнаказанное употребление представителями правительства слова «справедливость» в качестве обоснования своих действий представляют собой значительный шаг к разуму.

Правда, если эти шаги будут делать прежним темпом и в прежней форме, они легко могут оказаться шагами к революции.