Владислав Сурков напомнил о себе — зачем?

Что стоит за откровениями бывшего «серого кардинала» российской политики

Бывший помощник президента России Владислав Сурков дал интервью о специальной военной операции (СВО) на Украине, а также об ожиданиях от Минских соглашений, к созданию которых он приложил руку, директору Центра политической конъюнктуры Алексею Чеснакову.

Это было рекордно короткое интервью с всего четырьмя вопросами, на которые он дал короткие ответы: «да, да, нет, да».

— Год назад, за неделю до начала СВО Вы предсказали, что Россия расширит свои западные границы. Вы удовлетворены тем, как именно это сделано?
— Да.
— Считаете ли Вы действия нашей армии эффективными?
— Да.
— Работая над Минскими соглашениями, Вы исходили из того, что они должны быть выполнены?
— Нет.
— Нормализуются ли в обозримом будущем отношения России и Запада?
— Да.

Напомним, Владислав Сурков в сентябре 2013 года стал помощником президента России и возглавил управление по сотрудничеству с СНГ. При его непосредственном участии были заключены первые и вторые Минские соглашения осенью 2014-го и зимой 2015-го соответственно. После 2014-го Сурков занимался вопросами взаимоотношений с Киевом и урегулирования конфликта в Донбассе. В феврале 2020 Сурков оставил должность.

Как понимать это интервью, если его так вообще можно назвать? Что это вообще было? Попытка напомнить о себе? Не просто так же его вытащили накануне годовщины СВО.

— Владислав Сурков — человек, безусловно, непростой, неординарный и, на определенных этапах карьеры очень влиятельный, — убежден политолог, руководитель проекта «Открытая аналитика» Роман Травин.

— Его личность окружена множеством слухов и даже легенд в политических и околополитических кругах. Кроме того, именно Сурков достаточно долгое время курировал «украинское направление» и имел непосредственное отношение к заключению Минских соглашений. Неудивительно, что это его «интервью» (с учетом краткости ответов, это слово вполне можно закавычить) получило такой резонанс. Многие телеграм-каналы и СМИ обратили внимание, что ответы совпадают с известной формулой-призывом к «правильному» голосованию на ельцинском референдуме 1993 года, что тут же породило кучу конспирологических версий и дополнительно подогрело интерес.

Говоря о мотивах, можно предположить, что Сурков — человек, по политическим меркам еще достаточно молодой, при этом с серьезным опытом и амбициями — предпочел бы оказывать больше влияния на политические процессы в нынешнее непростое, но интересное время, чем он может на данный момент.

«СП»: — Как понимать то, что Сурков удовлетворен тем, что Россия расширила свои западные границы и считает действия армии эффективными. Серьезно так считает? Или это сарказм?

— Почему удовлетворен или не удовлетворен Сурков и как это понимать, лучше спросить, конечно, его самого. Но если обсуждать сам тезис, то примерно такие же оценки регулярно дают официальные лица самого разного ранга, вплоть до президента. Владимир Путин не раз говорил, что, несмотря на проблемы, есть и успехи, например, сухопутный коридор, или Азовское море, которое стало внутренним. Так что можно это трактовать и таким образом, и как сарказм. Сама форма интервью оставляет это на усмотрение читателя.

«СП»: — А то, что, работая над Минскими соглашениями, он исходил из того, что они не должны быть выполнены? То есть в них не верили? А как же тезис Путина о том, что нас обманули? Или верили все, кроме Суркова?

— При всем влиянии Суркова, его мнение относительно того, должны Минские соглашения быть выполнены или нет — вопрос факультативный. Потому что это не его уровня вопрос. Наверняка в ближайшем окружении президента были и другие точки зрения, а последнее слово было за Путиным. Кроме того, «верить» тоже можно по-разному. Например, можно ориентироваться на буквальную реализацию, а можно на то, что Минские соглашения станут основой для каких-то приемлемых договоренностей с Западом, что позволит избежать острой политико-экономической конфронтации и военного противостояния. Надежды на компромисс у подавляющей части российской элиты явно были. А у многих сохранились и по сей день, при том, что реальность просто вопиет о тщетности таких надежд.

Что касается тезиса Путина о том, что нас обманули, не знаю, кто во что верил на этапе заключения соглашений, но высказывание Суркова не останется незамеченным ни на Западе, ни на Востоке. Трактоваться будет в зависимости от отношения к России и ситуации. Кто-то скажет: видите, они и сами не верили в «Минск-2», а нас обвиняют, а кто-то: западным лидерам не удалось провести российское руководство, они понимали, что происходит.

«СП»: — Насколько все же Сурков был влиятелен в тот момент? Можно ли считать «Минск» и всю политику России на украинском направлении его креатурой?

— На Суркова часто «вешают всех собак» и даже демонизируют из-за всех многочисленных ошибок в политике относительно Украины, идеологом которой он был несколько лет. И во многом справедливо. Но тут всегда возникает вопрос: эти предложения Суркова по Украине были выбраны высшим руководством страны из множества других, ему дали карт-бланш по Украине или же четко были поставлены стратегические рамки и оставлена определенная тактическая и оперативная свобода. Я считаю, что стратегические решения по Украине принимались значительно выше, в том числе и ключевое решение — никакой масштабной политической деятельности на украинском направлении не вести.